Экологическая психотерапия психосоматических расстройств личности. Примеры из психотерапевтической практики

недирективная психотерапевтическая практика сопровождения функции естественной психофизической[1] регенерации при психосоматических нарушениях, а также процесса социальной адаптации и самореализации.

 1. Функционально-методические детали экологической психотерапии психосоматических расстройств 
(описание терапевтических случаев)

Наблюдение в процессе психотерапевтической практики и за её пре­делами естественных механизмов восстановления психического и физического здоровья — психофизической регене­рации[2], видение человеческого поведения, в контексте «среда-орга­низм-личность-общество» порождает соответствующую стратегию, и тактику работы специалиста в поддержании жизнеобеспечивающей функции  организма и психики его клиента (устойчивого системообразующего фактора, обеспечивающего процесс выздоровления). Природная (экологи­ческая) логика восстановления человеческого организма и психики, в этом смысле, даёт ответы и на многие проблемные вопросы: как строить эту работу? что при­водит к нахождению соответствующих тактических действий в работе? какие действия поддерживают жизнеобеспечивающую функцию личности и способствуют выздоровлению? в каких фено­менальных явлениях эта функция проявляется? как продуктивно с ней взаимодействовать?, какие действия входят в противоречие с ней, неизбежно порождая в итоге ухудшение качества жизни об­ратившегося за помощью человека? По сути, эта естественная логика задает и антропологический вектор понимания психотерапевтического подхода, дающий некоторые ответы на вопрос «что есть человек здоровый?». Все это в совокупности позволяет, в известной степени, более объемно, под разными углами зрения смотреть на тему человеческого здоровья вообще и психосоматического нарушения, в частности, подсказывая новые оригинальные решения (или «хорошо забытые старые») в работе психолога, психотерапевта, специализирующегося в этой области.

Многие специалисты помогающих профессий знакомы с под­ходами в области психотерапии (например, роджерианский, геш­тальт), в основе которых лежит идея раскрытия потенциала личнос­ти, развития человеком самостоятельной способности разрешения своих проблем, удовлетворения жизненно важных потребностей, как биологических, так и духовных. В этих подходах ключевое зна­чение имеет самостоятельное понимание клиентом своего потенци­ала и путей его реализации. Задача консультанта — понять и удовлетворить потреб­ности своего клиента. Но что делать, когда клиент сам не очень хорошо осознаёт и выражает свои истинные потреб­ности и намерения? По этой же причине он не способен и к нахож­дению адекватных способов их удовлетворения (на то он и клиент). Зачастую это самостоятельное и аутентичное «хочет» либо отсутствует, либо крайне искажено влиянием извне, либо настойчиво напоминает по­требность наркомана в очередной дозе. Но очевидно, что удовлетворение этой потребности приводит всё к большему и большему разрушению его организма, личности, ухуд­шению качества социальной жизни[3].

Именно в этом месте порой и начина­ется самое интересное и важное, что напрямую влияет на успех дальнейшего взаимодействия специалиста со своим клиентом. Не­которые специалисты напрямую так и задают своему клиенту воп­рос: «Чего бы вам хотелось в нашей работе?». И тут же получают соответствующую реакцию. Особенно от клиента, который не дога­дывается, что его «счастье» в том, чтобы научиться распознавать свои актуальные потребности, при этом именно свои, аутентичные, а не навязанные кем-либо извне; понимать их иерархию, творчески и самостоятельно подходить к поиску способов их разрешения и т.д. В лучшем случае клиент говорит: «Вы эксперт, вот и скажите, чего мне нужно делать!». В худшем — «с хорошей миной при плохой игре» мягко отказывается от услуг странного специалиста, находя массу объяснений в виде «объективных причин», из-за которых он не может с ним взаимодействовать.

Как быть при таком положении дел? Как объяснить своему клиенту, что ты, конечно, эксперт и вопрос такой задаёшь не слу­чайно, потому что понял нечто, пройдя определённый путь осозна­вания себя, своих потребностей, свой путь становления, в том числе профессионального. Но в этом и за­ключается одна из «ловушек» - клиент этого пути не проходил. Напротив, в условиях существующих социальных тра­диций (семейных, образовательных, религиозных) не только кли­ент, но и большая часть людей получают избыточный опыт наро­читого определения кем-либо извне направления их жизни, удовле­творения потребностей. Как правило, всегда в социальном окруже­нии многих людей, есть кто-либо, кто директивно навязывает свою картину мира и способ удовлетворения своих жизненно важных потребностей. Такой клиент вправе требовать от консультанта кон­кретных советов, знаний и предложений, его активности и инициа­тивы. Он так привык! Других вариантов поведения и решения проблем он не знает, и это не вина его, но беда. С одной стороны, клиент хочет, чтобы специалист решал за него его проблемы и за­дачи (при этом клиент «всегда прав»), с другой — клиент часто и совершенно оправданно сознательно и бессознательно сопротивля­ется такому стилю работы, т.к. это кризисный путь, который (даже при ситуативном положительном эффекте) скорее ведет к деградации, а не развитию.

Зря ли описано столько форм сопротивлений клиента, напри­мер, в психоаналитическом, гештальт и других подходах? Одна из ключевых причин такого сопротивления, на мой взгляд, коренится в том, что при директивном подходе (в любом психотерапевтичес­ком «жанре») специалист, по сути, отбирает у своего подопечного возможность прохождения своего индивидуального жизненного пути, опираясь на развитие своего собственного видения себя и своей жизни. Похоже, в таком сопротивляющемся поведении кли­ента проявляется отнюдь не «стремление к смерти» (по З. Фрейду), но инстинктивное стремление к жизни - к своей, самостоя­тельной и аутентичной. Таким образом, специалист всегда взаимо­действует с клиентом, находящимся часто в амбивалентном состоя­нии, амбивалентность которого прямо пропорциональна директив­ности действий специалиста.

В такой неоднозначной ситуации многое зависит от личности специалиста, его профессионального и жизненного опыта. Если он не боится создавшейся неопределённости и напряжения, имеет опыт взаимодействия с таким клиентом, он ищет компромисс в процессе последовательно развивающейся беседы, диалога, обмена мнениями, достигая, таким образом, определённой общности взгля­дов на данную проблемную ситуацию. Так и начинается конструк­тивное развивающее сотрудничество в этом взаимодействии. Если вышеперечисленные качества отсутствуют либо недостаточно раз­виты, начинается суета с «хорошей миной при плохой игре» уже самого консультанта. Предлагаются с его стороны «самые эффек­тивные» технологии и приемы, тесты и диагностики, тренинги, курсы и т.д. В лучшем случае, иногда может иметь место какой-нибудь, как правило, неожиданный (неспецифический) позитивный эффект от такого взаимодействия, в худшем — проблемы клиента усугуб­ляются, приобретая другие формы, начиная блуждающими сомати­ческими симптомами и проблемами психики, заканчивая различ­ными формами социальной дезадаптации.

«Дорога ложка к обеду», «каждому овощу свой срок» — смысл этих народных поговорок становится особенно очевиден в контексте работы с живой, постоянно проявляющейся в психоло­гическом контакте мотивационно-потребностной сферой личности клиента. Оче­видно, что в психологической работе в любой из её форм клиент может быть не готов к тому, что предлагает специалист (метод, концепцию, приём, мысль и т.д.). И, если действия специалиста носят директивный характер, то, в лучшем случае, происходящее демотивирует клиента, становится менее понятным, может вызывать отторжение. В известной степени,  речь здесь идет о «зоне ближайшего развития» (Л.С.Выготский) клиента и ее нарушении при директивной форме взаимодействия[4]. При деликатном к ней отношении психотерапевт, является лишь ненавязчивым благоприятным обучающим «социальным фоном», своевременно и адекватно отражая поведение своего подопечного, давая необходимую ему вербальную и невербальную обратную связь о его актуальном состоянии «здесь-и-сейчас», а также о его готовности к новому более конструктивному поведению и жизненным стратегиям. Таким образом, психотерапевт естественно, ненавязчиво, внимательно и поэтапно («экологично») поощряет эту готовность. Данную готовность к изменениям, выраженную в устойчивом и более ясном, энергетичном и интегрированном состоянии души, ума и тела обратившегося за помощью человека, можно назвать «эффектом естественного прироста».

В противном случае, изменяясь исключительно под чужим влиянием и инициативой в непонятную ему сторону, с сомни­тельной пользой, клиент рискует стать лишь «отголоском чужой мелодии» (О. Уальд), порой значительно искажённой, так и не на­учившись стоять на собственных ногах и самостоятельно решая свои проблемы. И это отнюдь не художественная лирика и нарочи­тая забота о клиенте, его жизни. Напротив, это приземлён­ная практичная позиция эксперта, который не оставляет «после се­бя» зависимых от него клиентов, теряющих в итоге самостоятель­ную способность понимать себя, развиваться, улучшать качество своей жизни в целом. В этой зрелой личностной самостоятель­ности, как правило, и проявляется результирующая эффективности контакта со специалистом.

Пример № 1 (фрагменты протокола индивидуальной сессии). Работа проводилась в рамках тренинга «навыков психофизической саморегуляции». Одна из участниц страдала приступами мигренеподобных головных болей около 20 лет, обострявшихся 1—2 раза в неделю, боль проявилась в процессе групповой работы и стала предметом индивидуальной работы со специалистом.

Психотерапевт (П.): Голова заболела, когда вы стали наблюдать свои телесные ощущения, прислушиваться к себе…

Клиент (Кл.): Да, при этом боль какая-то тянущая, пульсирую­щая, перемещающаяся в передней правой части головы (говорит сдавленно, немного морщась, непроизвольно двигая головой, плеча­ми, как бы желая освободиться от боли, поглядывая на те­рапевта).

П.: Боль вызывает сильный дискомфорт — так, что трудно говорить и хочется поскорее от неё избавиться, похоже, вы пытае­тесь это делать, двигая головой в разные стороны.

Кл.: Мне так становится несколько легче, но боль остаётся, трудно говорить

П.: Вы продолжаете говорить, хотя это трудно делать…

Кл.: А как ещё…?

П.: Можете позволить себе ничего сейчас не говорить, а при­слушаться к себе и передать эту боль соответствующим звуком - голосом либо сделайте движение любой частью тела, показы­вающее передвижение боли, выразить её как-нибудь движением.

Предложение использовать голос или движение связано с ярко наблюдаемыми признаками блокировки голоса и естествен­ными в этом состоянии непроизвольными телодвижениями. Жен­щина выбрала движение, так как это было более комфортно для неё, и попыталась рукой продемонстрировать перемещение боли и ритм её пульсации, вытянув правую руку перед собой, ритмично вычерчивая в воздухе небольшие волны, опускающиеся вниз, к полу, при этом перестав в итоге морщиться.

П.: Что-то сейчас произошло…

Кл.: Боль начала опускаться вниз, по внешней части головы и как бы немного растворяться.

Женщина, почувствовав облегчение, сама рассказала о том, что боль впервые проявилась ярко на фоне написания и защиты кандидатской диссертации, вызвавшей огромное психофизическое напряжение. При этом напряжение сохранялось не только в связи с внешним стресс-фактором — защита диссертации, но и благо­даря фактору внутреннем: мировоззренческой установке, кото­рую пациентка озвучила примерно так: «Для того, чтобы чего-нибудь добиться в жизни, что-то получить, утвердить себя... необходимо четко, быстро, ясно, лаконично формулировать и выражать свои мысли». Осознав эту ригидную установку, её связь с головной болью возникла эмоциональная реакция (чувство досады и раздражения). После вербального, эмоционального отре­агирования этих чувств состояние клиентки стало изменяться бо­лее динамично. При этом она сообщила, что знает о своей личной особенности «во всем доверять рацио».

Кл.: У меня речь стала какая-то вялая (действительно, она стала говорить медленнее).

П.: Вам не очень-то и хочется сейчас разговаривать, мы мо­жем помолчать, просто побыть в контакте без слов…

ПАУЗА, в процессе которой женщина пытается наблюдать за своим состоянием, поглядывая на специалиста

П. (после очередного обращения женщины взглядом): Похо­же, это состояние и поведение для вас непривычно (она утвер­дительно кивает головой).

Кл.: Необычно приятное и спокойное состояние, непривычная расслабленность и тепло в области подбородка и шеи, головная боль почти прошла, хочется просто побыть в этом приятном и спо­койном состоянии... (женщина улыбается, пытается наблюдать за своим состоянием, пробует некоторые движения, меняет те­лесные позы).

П.: Вы можете использовать эти естественные и приятные движения и позы в качестве телесно-психологической «таблет­ки» — восстанавливающей гимнастики в случае умственного и фи­зического утомления, душевного беспокойства. Можем ли мы за­вершить на этом нашу работу?

Кл.: Да…

П.: Похоже, вы «добились» хорошего самочувствия и при этом не нужно было что-либо «быстро, четко, лаконично» форму­лировать…(женщина смеется).

Некоторые комментарии к этому случаю. Женщину мож­но охарактеризовать как личность с сильно развитым рациональ­ным аспектом поведения, который культивировался и «перегру­жался», при сравнительно слабо развитой способности к чувствен­ным, телесным переживаниям.

Выявленная в процессе работы ригидная мировоззренческая установка явилась одним из ядерных (причинных) факторов, уси­ливавших психофизическое напряжение и головную боль. Уста­новка была некритично усвоена в «эмоционально заряженной» си­туации в родительской семье (регулярные поучения родителей о том, «как правильно поступать»). Таким образом, произошла фик­сация этой информации в её сознании, став благоприятной почвой для развития соответствующих поведенческих особенностей. Дан­ная установка активно «поддерживалась» и данными обстоятель­ствами жизни (защита диссертации). Эта фиксация осталась и пос­ле завершения работы над диссертацией, продолжая вызывать пси­хофизическое напряжение, стресс. При этом сама установка стала уже неадекватной изменившимся условиям жизни (завершение ра­боты над диссертацией) и по сути явилась дезадаптивным эле­ментом психики, влияющим на специфическое поведение женщи­ны в различных обстоятельствах жизни (хроническое умственное напряжение) и вызывающим, в том числе, головную боль.

Интересно, что в процессе работы с болевым симптомом, после перехода на уровень телесных переживаний, осознания мен­тальной установки и эмоциональной реакции, клиентка физически ощутила расслабление и вялость артикуляционных мышц. Можно сказать, что тело естественно отреагировало на необходимость «чётко формулировать мысли», отказом от этого напряжения — их «чёткого изложения», от напряженного ритма речи вообще. Нап­ряжение и боль сменились расслаблением, замедлением речи, теп­лом и комфортом, произошла психофизическая регенерация.

Пример №2 (фрагмент протокола одной из первых встреч). Клиент — статусная персона, руководитель одной из крупных го­сударственных организаций. Первичный запрос — «работа с пуб­личным лицом»; проблема заключалась в том, что в разговоре с оп­ределённого типа людьми, а также в процессе публичных выступ­лений, в том числе, по телевидению он часто совершал непроиз­вольные движения плечом. Это его беспокоило, «нервный тик мышц плечевого сустава», по сути, стал его клиентским запросом на индивидуальную работу.

Консультант (Кт.): Похоже, эти движения не всегда присутству­ют, сейчас я этого не вижу…

Клиент (Кл.): Да, сейчас другая обстановка, и я спокоен… (улы­бается, затем взгляд несколько отводит и задумывается, минутная пауза, взгляд на консультанта).

Кт.: Обстановка, где начинаются эти движения, от­личается от той, что здесь, где вы в спокойном состоянии…

Кл.: Конечно, здесь только мы вдвоём, при этом вы вни­мательно слушаете меня и пытаетесь помочь (более удобно распо­лагается в кресле и внимательно смотрит на консультанта, улыба­ется).

Кт.: Ваше состояние и настроение сейчас дру­гое — спокойное и нет никаких «лишних» движений, и вы видите, что моё внимание направлено на вас…

Кл.: (собираясь в активную позу, опираясь локтями на колени, пальцы рук «в замке», практически не моргающий взгляд на консультанта) Да, но я иногда чувствую какое-то беспокойство при публичных выступлениях или разговоре с человеком, который откровенно как бы «давит» на тебя взглядом или какими-то фра­зами, как недавно на заседании Государственной Думы, я разгова­ривал с одним таким (называет имя известного государственного деятеля). Ко всему ещё у меня начинаются эти движения, совсем становится не по себе…(речь в начале фразы ритмичная, чёткая, к концу более сбивчивая и вялая, хмурится, взгляд отводит в сторо­ну, совершая непроизвольное движение плечом).

Кт.: Ситуация публичного выступления и разговор с человеком, который как бы «давит» заставляют вас беспокоиться, в этот момент и появляются непроизвольные движения. Как сейчас…

Кл.: Да, когда нервничаю, когда не уверен в себе, не всегда знаю, как отреагировать, когда на мне лежит большая ответ­ственность, если я выступаю с докладом, например…(произносит с энергией в голосе, громко, эмоционально, глядя в глаза, речь чёт­кая, активная жестикуляция сопровождает перечисление проблем­ных ситуаций, в которых проявляются непроизвольные движения, сами непроизвольные движения при этом отсутствуют).

Кт.: (после некоторой паузы) Похоже, когда вы го­ворили сейчас о ситуациях, где проявляются эти движения, самих движений не было…

Кл.: Да, я чувствую какую-то внутреннюю активность, энергию…, просто знаю, о чём говорю!

Кт.: (сидя, в активной позе, подавшись вперёд, взгляд обращён на клиента, пауза…)

Кл.: (быстрый взгляд на консультанта, затем быстро от­водит взгляд в сторону, как будто бы его «окликнули» и после некоторой паузы) Я в первый раз наиболее отчётливо понял, что в этом состоянии у меня нет никаких движений…

Некоторые комментарии к этому случаю. После осознания клиентом очевидной связи непроизвольных движений со своими «негативными» и «позитивными» эмоциональными состояниями, акцент в восприятии им своей проблемы сместился на эти сос­тояния. Работа была направлена, таким образом, на развитие его способности эмоциональной, психофизической саморегуляции в сложных для него обстоятельствах и проводилась в двух взаимо­связанных направлениях: 1) психотерапия негативных эмоциональ­ных состояний; 2) тренинг развития психофизических навыков и компетенций. Выбор того или иного направления был обусловлен состоянием клиента и его актуальной потребностью «разобраться в себе» или развить определённые способности. В первом случае был применен метод экологической психотерапии психосоматических расстройств, во втором — экологический стресс-менеджмент, включающий дыхательные и двигательные практики[5].

Наблюдение поведения клиента по окончании этой работы, в ситуации очередного публичного выступления, обратная связь не­которых его коллег, субъективная оценка своего состояния им са­мим дали основание говорить о значительных позитивных изменениях в состоянии.

Пример № 3. Фрагмент протокола индиви­дуальной психотерапевтической сессии, с комментариями по ходу беседы. Клиент — женщина около 30-ти лет, до этого в первый раз она пришла на прием вместе с мужем в связи с регулярными конф­ликтами, продолжающимися фактически с начала их совместной жизни на протяжении шести лет. На первой встрече, где супруги периодически вступали в конфликт между собой по самым разным поводам, было решено совместно, что несколько встреч с супру­гами пройдут не в совместном, а в индивидуальном формате.

Психотерапевт (П.) (глядя на часы): Мы начинаем сегодня встречу ровно в назначенное время.

Клиент (К.): Вообще-то, это не характерно для меня, я часто опаздываю, но сегодня постаралась быть вовремя, наша встреча очень важна для меня (взгляд сосредоточенный, цвет кожи лица бледный с темными кругами под глазами).

П.: То, что происходит сейчас в вашей жизни в отношениях с мужем и возможность что-то изменить, побуждает вас больше контролировать себя в плане времени.

К.: Да, после прошедшей встречи втроем у нас отно­шения несколько дней были значительно лучше, чем обычно, мы постарались выполнить домашнее задание — не обсуждать пока личные темы, которые сразу же провоцируют ссоры между нами, а говорить на отвлеченные темы. Но только до какой-то степени нам удалось выполнить это задание, так разговор становился немного наигранным, искусственным и неинтересным, и мы замолкали или начинали заниматься каждый своими делами, если разговор проис­ходил дома.

П.: Получалось несколько формальное обще­ние, неинтересное поэтому…

К. (улыбаясь): Да, мы так не привыкли общаться, а если уж общаемся, то много эмоций, обязательно ссоримся очень сильно, потому что у каждого свое мнение на все, и эти мнения часто противоположны друг другу по смыслу, в том числе и на вклад в нормализацию семейных отношений. Когда я говорю му­жу, что я делаю для этого, он ловит меня на каких-то ошибках, не­достатках или безответственности, как он считает. Когда я ему го­ворю о его недоработках в этом отношении, он говорит, что я «об­нуляю» все его попытки нормализовать наши отношения (произ­носит без улыбки).

П.: Формально — не интересно, не формаль­но — ссора, так как разные и часто противоположные мнения на многие вещи, в том числе на вклад в нормализацию ваших отно­шений.

К.: Мы можем поссориться из-за всякого пустяка, у меня происходит резкий перепад настроения, какие-то американ­ские горки получаются, я очень устаю от этого.

П.: Резкие перепады настроения, сопровож­дающиеся усталостью…

К.: Как недавно, мы ехали в машине, я за рулем, муж рядом, при этом я неплохо вожу машину, это многие признают, кто ездит со мной. Но у мужа есть привычка делать мне замечания, критиковать мое вождение. Он опять это сделал, размахивал рука­ми, я попросила его не махать, так он закрывает мне зеркала задне­го вида, раз пять попросила, терпела, а на шестой не выдержала и так сильно наорала на него, потом он на меня, и мы опять очень сильно поссорились.

П.: Сначала вы не выдержали и сорвались, затем и он, и опять «американские горки» …

К.: Да уж, казалось бы, мелочь, но мне иногда дос­таточно одной искры, и все, что накопилось за какое-то время, вдруг вырывается наружу. Так у меня с мамой было, наверное, еще с самого детства, лет с пяти, чуть что, она сразу в крик, при этом по пустякам — запачкалась ли я едой, уронила ли мыло, бросила кол­готки (произносит энергично с возмущением, жестикулируя, глядя на психотерапевта). Это наследственное у меня, наверное. Я иногда ловлю себя на таком же поведении по отношению к нашему сы­ну… (поза более спокойная, грустная улыбка на лице). Кстати, отец занимал более конструктивную воспитательную позицию по отношению ко мне, даже когда я, уже в подростковом возрасте, могла обмануть, убежать из дома, украсть. Он старался сесть, пого­ворить со мной, разобраться в том, что произошло, и я стараюсь также вести себя со своим ребенком (говорит спокойно, глядя на психотерапевта).

П.: Наверное, не очень приятно, когда вы ви­дите в себе эту «наследственность», которая, к тому же влияет и на ваши отношения с ребёнком, но в то же время вы осознаете это и пытаетесь поступать со своим сыном так, как с вами обходился отец…

К.: Да, мамина модель поведения во мне, и мне неприятно в этом себе признаваться (усилились складки в области лба, взгляд опущен вниз).

П.: Вы, похоже, можете признаться в этом самой себе… И мне…

К.: При этом мама всегда учила меня держать лицо и не показывать свои эмоции, все должно быть чинно и благородно, так она и делает, когда мы, например, приходим с мужем в гости к моим родителям. Муж это видит и во мне, и часто критикует меня за то, что я уже с другими людьми часто веду себя как-то наигран­но и неестественно. Мне это самой не нравится, я все время чувст­вую себя какой-то зажатой, как в тисках (говорит энергично, взгляд направлен на психотерапевта).

П.: Как в тисках…

К.: Даже физически, в плечах, в руках, даже в скрю­ченных пальцах ног, как будто я стараюсь вцепиться в пол, в лице ощущение, как будто на меня одет рыцарский шлем с забралом (начинает трогать свое лицо, надавливая пальцами обеих рук в об­ласти нижней челюсти).

П.: Привычку «держать лицо» вы чувствуете прямо сейчас в неприятных физических ощущениях в плечах, ру­ках, пальцах ног, в лице…

К.: В плечах прямо чувствую, что ходит там что-то сейчас ходуном.

П.: Наблюдаете за своими ощущениями и делитесь со мной…

К.: Непривычно мне это делать, привычней копить в себе такие переживания и ощущения до какого-то момента, пока не прорвет, причем из-за пустяка часто…

П.: Новый опыт, непривычный, вы работаете над собой…

К.: Да! Меня почему-то радость сейчас переполняет, но я даже улыбку пытаюсь сдерживать…

П. (с улыбкой): Не вздумайте здесь веселить­ся и хохотать, это неприлично! В кабинете психолога нужно только плакать…

К. (хохочет)…

П. (с улыбкой): Все-таки решились…

К. (смеясь): Да! И я чувствую, как меня стали эти тиски отпускать, посвободней стало в плечах, руках, в лице (дей­ствительно складки на лице и в области лба разгладились, щеки порозовели, темные круги под глазами едва заметны).

П.: Новые ощущения… и приятные при этом.

К.: Знаете, ведь мама так себя вела со мной и вообще не случайно, сейчас я это лучше понимаю. Отец пил, по сути, был алкоголиком, наверное, тоже не случайно, но с ним было очень трудно, вот она и истерила. Какое-то время терпела все это, потом срывалась, в том числе и на меня.

П.: Сейчас вы лучше поняли, что происхо­дило с мамой.

К.: Я понимаю, что и мне это передалось, наверное, сначала терплю до последнего, хотя мне очень неприятно, а потом я завожусь с пол-оборота и срываюсь, ссоримся с мужем, потому что предъявляем друг другу претензии, получаются эти американ­ские горки опять, от которых я сама потом и страдаю.

П.: Вы видите сходство в таком поведении между собой и мамой.

К.: Да, вижу, но не знаю пока, что с этим делать (смотрит на терапевта).

П. (пауза, смотрит на женщину): Не знаете. Пока…

К.: Хотя вот сейчас, несколько минут назад, для меня было что-то новое, когда я делилась с вами своими эмоциями, сос­тоянием, ощущениями в теле, мыслями — непривычно для меня… Надо бы записать все это, а то забуду! Это во мне моя внутренняя отличница говорит… (смеется).

П.: Получили новый опыт — не держать в се­бе свои переживания, приятные ли они или неприятные, не копить их, но делиться этим, когда эти переживания чувства, ощущения возникают, рассказывать о них, в данном случае мне, при этом, не предъявляя никому претензий, но пытаясь понять, отчего так вы реагируете...

К. (улыбаясь): Хорошо бы и в жизни, в отношениях с мужем так делать!

П. (после некоторой паузы, с улыбкой): Да, можно попробовать…

В подобном последовательном, отражающем взаимодействии у паци­ента, как правило, последовательно развивается аутентичный про­цесс осознавания себя, своих потребностей и приоритетов, собст­венное видение проблемной ситуации и путей её разрешения, про­исходят маленькие и большие открытия и как результат — неожи­данные эффективные решения. Всё это не может не вдохновлять его на дальнейшее включённое движение по этому пути вместе с тренером, а в дальнейшем и без него, т.к. вырастают и развиваются собственные механизмы саморегуляции. При этом данные меха­низмы вырастают естественно, благодаря заинтересованности твор­ческим процессом самоисследования, симпатии к нему, из «чувства умиления» (В. В. Розанов) и всё большего понимания связей между этим процессом и реальным результатом, между внутренней рабо­той и внешним событием. В этом случае у специалиста нет необхо­димости «кормить» своего пациента отвлечённым от живого про­цесса сценарием профессиональных действий, вызывая тем самым его сопротивление и зачастую отчуждение от процесса психологи­ческой работы[6]. В естественном взаимном и творческом выращи­вании способностей человека к личностной саморегуляции и зак­лючается сущность экологического подхода в психотерапевтичес­кой практике.

Психологическая работа выстраивается, таким образом, в ло­гике естественного поддержания самостоятельной жизнеобеспечи­вающей функции личности, которая на начальном этапе уже выра­жена в потребности обратиться к специалисту и сформулирова­на в каком бы то ни было виде. В такой работе важно «не затоп­тать» эту естественную мотивацию, проявившуюся на фоне лично­го кризиса, или какой-либо другой проблем­ной ситуации. Собственно, подобное «затаптывание», как правило, имеет место быть в случае, когда активность консультанта значи­тельно превышает активность его клиента в целостном понимании им своей проблемы и собственном стремлении её разрешить.

2. "Дорожная карта" терапевтического процесса в экологическом ключе

Экологический процесс психофизической регенерации (начиная с момента обращения к специалисту, завершая наблюдением ка­чественно новых, порой непредвиденных результатов психологи­ческой работы) можно описать следующими основными этапами, естественно разворачивающегося терапевтического взаимодействия[7]:

• Различного рода эмоционально-психологические и телесно-двигательные реакции и состояния, с которыми клиент обращается за помощью, его живая заин­тересованность, увлечённость, включённость в проблему, эмоциональное ее переживание, эмоциональная заряженность на ее решение – мотивация к психотерапевтическому процессу;

• Своевременный, адекватный по форме, содержанию и дозе отклик специалиста на эту потребность в семантическом поле клиента – «терапевтическое отражение» на понятном клиенту языке[8], что, как правило, позволяет:

а) устойчиво поддерживать эту включенность (естественное психофизическое возбуждение, возникшее в проблемной для человека ситуации).
б) устанавливать все более глубокий контакт и процесс совместного исследования личности клиента, его жизни.
в) увидеть триггеры, усиливающие психосоматический дисбаланс в актуальных жизненных обстоятельствах.
г) яснее увидеть связь психосоматической симптоматики с ее условной первопричиной – пусковой ситуацией и эмоционально к этому отнестись (эмоциональное и телесно-двигательное отреагирование).
д) пережить ситуативный положительный эффект в своем психосоматическом состоянии, иногда через обострение своего эмоционально-психологического и физического состояния.
е) заложить фундамент устойчивого конструктивного изменения поведения и реакций, приводящих к заболеванию, отношенческим проблемам, проблемам социальной адаптации – видение новых нестандартных решений
ж) практически экспериментировать с этими решениями в условиях психотерапевтического взаимодействия.
з) перенести этот опыт в жизнь за пределы кабинета психотерапевта.
и) получить и анализировать новый опыт поведения, новые способы психофизической регуляции в условно проблемных обстоятельствах жизни.
к) перейти на новый качественный уровень жизни, определяемый параметрами психосоматического здоровья, отношений, социальной адаптации и самореализации.
3)    Возможное обращение к психотерапевту с желанием поделиться новым опытом, находками и открытиями, проблемами и жизненными задачами на новом уровне жизни, вероятный переход на другой уровень контакта между специалистом и его подопечным, когда функциональность и утилитарность психотерапевтического процесса дополняются уже трансперсональным, духовным опытом взаимоотношений;

• Смысл работы с мотивационно-потребностной сферой клиента — его жизнеобеспечивающей функцией заключается именно во внимательности к ней, какими бы «примитивными», на первый взгляд, реакциями (потребностями, желаниями, внутренним томлением) она не проявлялась в каждый момент психологического взаимодействия. Задача специалиста (1) наблю­дать это феноменальное проявление, эту интенцию (2) пытаться понимать, ка­кого рода потребность проявилась и вчем, как она выражена (вербально или невербально), (3) реагировать на прояв­ленную интенцию своевременным, адекватным, творческим действием — «отражением», особенно если клиент переживает определённые сложности в выражении и реализации своих потреб­ностей, нуждается при этом в помощи извне для преодоления этих сложностей. Так, например, человек может столкнуться со своей неспособ­ностью чётко распознавать и выражать свои желания (биоло­гические, психологические, социальные, духовные), с нарушением иерархии потребностной сферы, противоречивостью между си­туативными желаниями и потребностями на перспективу жизни (что важно сейчас, а что потом?), гипертрофированным домини­рованием одних потребностей над другими, подменой аутентич­ных потребностей, навязанными извне и др.
• Специалист может, насколько возможно, адекватно слу­чаю и поведению клиента выразить своё понимание его проблем­ной ситуации — отразить происходящее своевременным дейст­вием (словом или фразой, подчёркивающих смысл происходящего, выражением своих чувств, взглядом, дающим поддержку, паузой, шуткой, возникшим в контакте ярким мысленным образом и т.д.). При этом своевременность этого действия напрямую связана с поведением клиента, «сигналами» мотивационно-потребностной сферы его личности — потребностью в активности специалиста (открытый вопрос к специалисту, «оглушительное» молчание кли­ента, желание избавиться от психофизического дискомфорта, поделиться чувствами и мыслями или услышать от специалиста обратную связь, обсудить ситуацию, поспорить, получить под­держку и т.д.). Своевременность действия связана, естественно, и с готовностью самого специалиста отреагировать на эту по­требность клиента. Адекватность действия специалиста заклю­чена в точном отражении поведения клиента, без привнесения (насколько это возможно!) в это отражение лишних смыслов, информации (собственных субъективных проекций), не имеющих отношения к состоянию и поведению клиента и только лишь повышающих риск ещё большей путаницы в понимании клиентом себя и проблемной ситуации. Зачастую одного своевременного и точного действия достаточно для решения задачи в каждом кон­кретном случае (даже если клиент это сразу не осознал!).
• Выражаемое специалистом терапевтическое понимание поведения, слов клиента может носить поддерживающий либо фрустрирующий характер (т.е. любое действие клиента можно рассмотреть как с позитивной, так и с негативной для него точки зрения). Если это понимание «попадает» в собственное понимание клиентом порядка вещей, своих действий, своей положительной роли в происходящем («я же всем хотел добра!», «я считаю это правильным, потому что…»), более того, клиент нуждается в подобном со-понимании, тогда данное действие скорее носит под­держивающий характер и располагает к продолжению работы. Даже если выражаемое специалистом понимание является более глубоким, разносторонним, опережая собственное восприятие клиентом своих действий, при этом делается акцент на его не­гативной роли в происходящем, то данное понимание скорее вос­принимается последним, как послание «ты сам во всём виноват!» или «ты не успешен, опять не справился» и т.д. Восприятие та­кого послания сопровождается, как правило, дискомфортом, но­сит фрустрирующий характер, может вызвать агрессию, сопро­тивление и в итоге побуждает клиента завершить работу до­срочно. Точно и своевременно выражаемое понимание позитивной стороны действий клиента, эмоциональная нейтральность и без­оценочность этих действий в сочетании с паузой в разговоре, час­то возникающей после такого отражения, создают благопри­ятную почву — готовность самого клиента к восприятию своих действий с другой, условно негативной точки зрения. Как правило, подобное восприятие уже не сопровождается сильным неконтро­лируемым дискомфортом и сопротивлением. Необходимости в искусственной, специально создаваемой специалистом фрустра­ции, которая способна значительно ухудшить состояние человека, нет. Клиент расширяет собственное восприятие, переживает дискомфорт ровно настолько, насколько он готов к этому в дан­ный момент, и это происходит достаточно безопасно для него.

Стремясь к наиболее точному, своевременному вербальному и невербальному отражению поведения клиента, консультант соз­даёт тем самым потенциально благоприятные условия для самосто­ятельного (а не навязанного из вне) понимания клиентом того, что с ним происходит в данный момент, влияет на эффективность его профессиональной деятельности, качество его жизни. «Зеркало» специалиста стремится к более адекватному отражению того, что не может в силу понятных причин адекватно отразить «искрив­лённое» зеркало клиента, искажая его восприятие своего внутрен­него мира, обстоятельств его профессиональной деятельности. Без­условно, специалист оказывает в известной мере определённую помощь своему клиенту, включая своё понимание, «подставляя» своё зеркало. При этом он не навязывает своё понимание, как исти­ну в последней инстанции, своевременно и деликатно выражая его в диалоговой, незавершённой, творческой форме. Последнее слово всегда за «обладателем» своей проблемы.

В таких условиях у клиента появляется естественная возмож­ность самостоятельно развить в себе эти способности и научиться жить с более глубоким и адекватным восприятием себя и окружаю­щего мира. Кроме того, дискомфорт неопределённости, тупика, не­знания «что делать?», встретившись с соответствующим понима­нием и отражением, как правило, теряет своё острое проблемное наполнение и сменяется более ресурсным, устойчивым и ясным состоянием сознания и, как следствие, более отчётливым понима­нием себя в системе жизненных координат: «Вот оно что! Теперь я лучше понимаю, что со мной происходит, и что с этим делать…!». Это значит, что акт взаимопонимания и самопонимания состоялся, различного рода маленькие и большие озарения, как правило, неиз­бежны в такой работе, придавая ей эмоциональную заряженность, значимость, событийность. Специалисту остаётся лишь поддержи­вать своё «зеркало» в рабочем состоянии, в чём он сам как человек и как профессионал, безусловно, заинтересован.

Таким образом, можно условно обозначить «уровни мастер­ства» работы специалиста по степени возрастания сложности и сте­пени снижения директивности и его субъективного влияния на про­цесс в любой разновидности помогающих человеко-ориентирован­ных профессий (антропопрактик):

1) выслушивание «проблемы» или задачи и советы «с ходу», как их решить, критические оценочные замечания специалиста к поведению клиента в проблемной ситуации, исходя из своего субъ­ективного опыта;

2) выслушивание «проблемы» или задачи, соотнесение спе­циалистом проблемы или задачи с какой-либо теорией, концеп­цией, технологичной схемой работы, психотехническим приемом, упражнениями и их применение в работе с клиентом;

3) выслушивание проблемы или задачи, самостоятельный анализ и понимание возможных вариантов их решения, «подводка» клиента к оптимальному решению с помощью специальных вопро­сов и обратной связи;

4) выслушивание «проблемы» или задачи, вход в семантичес­кое поле клиента — понимание его смыслов, языка, понятий, ко­торыми он обозначает свои проблемы и задачи, налаживание пер­вичного контакта-диалога с помощью «присвоения» этих смыслов (сделать чужую мысль своей — уметь повторить «своими слова­ми»), своевременное более четкое, емкое, образное и понятное кли­енту переформулирование того, что он сам говорит, а также свое­временное и максимально адекватное отражение всех (в том числе невербальных) реакций, которые клиент привносит в контакт. Ра­бота с «дельтой» между запросом клиента и его глубинной задачей или проблемой. Советы, упражнения, вопросы, обратная связь спе­циалиста в данном случае вторичны и могут вообще не ис­пользоваться.

Примечание. Степень субъективного «присутствия» специа­листа в работе с клиентом с каждым уровнем уменьшается. Спе­циалист становится для своего подопечного «зеркалом» со своим практическим, жизненным опытом и образованием, отражая более точно то, что клиент предъявляет в контакте в размытой и неясной форме. В такой работе всё меньше советов, упражнений, вопросов, концепций, спекуляций и интерпретаций, но всё больше контакта и более ясного понимания сокровенных томлений личности клиента в данный момент и в жизни вообще, всё больше точного реагирования на происхо­дящее в контакте (адекватное и своевременное отражение).

  4. Живая методология экологической психотерапии

Условно можно обозначить два основных «уровня» (методо­логический и методический) взаимодействия с клиентом: мета-уровень — то, что изначально предполагается по отношению к че­ловеку, жизни вообще (философская, ценностная позиция). В усло­виях данного мета-уровня непосредственно проводится работа на втором уровне в непосредственном взаимодействии «здесь-и-теперь».

Первый уровень предполагает опору на базовые жизненные ценности по отношению к человеку, его социальной деятельности. В экологическом подходе — это целостное психофизическое здо­ровье и развитие, право на личностную свободу и самоопределе­ние, творческая социальная адаптация. В свою очередь, подобная философская позиция опирается на следующие базовые идеи:

— человек рассматривается, как потенциально развивающая­ся и деградирующая динамическая «система», как синергийная со­вокупность взаимодействующих индивидуальных психофизичес­ких и социальных аспектов личности в их онтогенезе;

— процесс «развитие-деградация» напрямую связан со спо­собностью субъекта к удовлетворению своих биологических и пси­хологических потребностей, где различного рода нарушение их удовлетворения ведёт к кризису, имеющему свои многофакторные психофизические, социальные проявления;

— процесс удовлетворения субъектом своих потребностей, по сути, непрерывен и имеет свои феноменальные проявления в любой момент времени, при необходимости он может быть иссле­дован и скорректирован в ходе психологического взаимодействия также в любой момент времени;

— в качестве субъективного переживания удовлетворения либо неудовлетворения субъектом своих потребностей рассматри­ваются, соответственно, состояния эмоционально-психологическо­го комфорта и дискомфорта, которые являются базовым регулято­ром поведения, деятельности, что выражено в избегании диском­форта и стремлении к комфорту;

— стремление к комфорту и избегание дискомфорта обеспе­чивают естественное функционирование субъекта и дают направ­ление его деятельности по дальнейшему жизнеобеспечению;

— кризис выражается в состояниях психофизического дисба­ланса телесно-двигательной, эмоционально-психологической сфе­ры личности;

— психологическая работа направляется на снятие излиш­него напряжения либо создание необходимого тонуса, поддер­жание оптимального организмического баланса, на развитие про­цессов самоосознания индивидуального состояния и социального взаимодействия, за счёт механизмов личностной, психофизической саморегуляции;

Для построения эффективного процесса в непосредственном психологическом взаимодействии с субъектом создаётся благопри­ятный «психологический климат» — фон, который обеспечивают следующие основные факторы (второй уровень):

— свобода поведения в процессе психологического взаимо­действия, при уважении границ личности клиента и внимании спе­циалиста к своим личностным границам;

— внимательность к различным феноменальным (биологи­ческим, эмоционально-психологическим, «отношенческим») про­явлениям клиента в процессе взаимодействия и за его пределами;

— стремление к наиболее полному пониманию тех или иных феноменальных личностных проявлений в процессе взаимодей­ствия;

— своевременная и адекватная реакция специалиста на про­исходящее в психологическом взаимодействии (творческое отра­жение), которое направляется эмоционально заряженными либо эмоционально выхолощенными состояниями клиента, его самосто­ятельной активностью (выражаемыми потребностями) в данном взаимодействии;

Подобный подход в психологической работе даёт возмож­ность создать благоприятные условия для изучения особенностей личности, в том числе её потребностей, способах их удовлетво­рения. И здесь уже не столь важно, с помощью каких концептуаль­ных позиций мы можем рассматривать феноменальное мотиваци­онно-потребностное «пространство» клиента, важно то, что мы можем наблюдать ежесекундно в поведении отдельного человека естественную совокупность и последовательность жизненных по­требностных проявлений, которые в силу своей иерархической запутанности, противоречивости лишают человека устойчивости в буквальном и переносном смыслах слова.

Таким образом, психологическая работа направляется на ис­следование мотивационно-потребностного «пространства» клиен­та, включая его индивидуальные психофизические потребности, потребности социального характера, на поиск наиболее резонанс­ного сочетания этих потребностей. Основными этапами подобной психологической работы, направленной на глубинные аспекты личности, являются следующие:

— наблюдение (исследование), диагностика и локализация проблемы (прежде всего, соотнесение того, что говорит клиент о проблеме с тем, что реально происходит в его жизни, деятельности, поведении, как это проблема себя проявляет?); последовательное и своевременное достижение с клиентом взаимного понимания ре­альной проблемы (зачастую основной проблемой становится как раз разрыв: «дельта» между тем, что заявляет клиент, как пробле­му — его искажённое восприятие симптомов, внешних признаков проблемы, и тем, что является реальной проблемой (центральная причина) его жизнедеятельности (в некоторых случаях осознание клиентом этого разрыва и является разрешением проблем, с кото­рыми он обратился к специалисту);

— исследование проблемной зоны (история и обстоятель­ства возникновения проблемы, характер и частота её «обострения», отношение к проблеме самого клиента: способы и время её само­стоятельного преодоления, определение «сильных» и «слабых» сторон (неиспользованных ресурсов в её решении);

— поддержка и развитие собственного ресурса клиента (под­держка «сильных» сторон в решении проблемы, их анализ и осо­знанное использование, своевременная проработка «слабых», через их осознавание, психотехническую работу и формирование нового опыта действий);

— интеграция полученного опыта, его ассимиляция, присво­ение, ощущение нового опыта действий, как своего, аутентичного;

— инициация нового опыта действий в условиях экспери­ментального психологического пространства (если в этом есть не­обходимость);

— перенос присвоенного опыта за пределы пространства психологической работы (семья, профессиональная деятельность, другие отношения);

— формирование навыков самообучения в разрешении проблем (автономность и самостоятельное развитие, переход на новый качественный уровень жизни, такой переход в дальнейшем может происходить естественно, как результат прохождения пре­дыдущих этапов);

Описанные выше «уровни» и этапы работы по сути составля­ют универсальный подход в психологической практике, незави­симо от области её применения: в здравоохранении, бизнес-процес­сах, системе образования.

Естественно, всё вышесказанное также в определённой сте­пени «порядок» действий специалиста, во всяком случае, подход, который как-то логически структурируется и вполне может быть назван сценарием. Всё так, кроме одного — приоритетов в этой ра­боте. В одном случае психологический феноменальный контакт может быть целиком подчинён концепции, отвлечённому от конк­ретного случая технологическому сценарию, не резонируя с дан­ным конкретным человеком и его феноменальной проблемной си­туацией. В другом — описываемый подход в психологической рабо­те выстраивается, относительно «живой» ситуации, ситуации феноменального и разнообразного проявления жизнеобеспе­чивающей функции личности, функции психофизической регенера­ции — естественных закономерностей индивидуального и социаль­ного человеческого поведения в ситуации восстановления и под­держания своего здоровья. Эти факторы по сути и являются смыс­ловым фундаментом в данной работе, определяющим соответству­ющий культуральный вектор в экологической психотерапии пси­хосоматических расстройств личности.

Таким образом, основные смыслы экологической психотера­пии психосоматических расстройств заключаются в следующих позициях:

1) Экологическая психотерапия психосоматических расст­ройств личности – недирективная психологическая антропопрактика - метод работы с физическими и психическими нарушениями, который можно рассматривать в качестве альтернативного метода работы с этими нарушениями. Это естественный и последовательный процесс организации внутренней экологии души, ума и тела во взаимосвязи с окружающей социальной и природной средой обитания.

2) Это метод немедикаментозной работы с заболеваниями чело­веческого организма и психики, вызванными, как правило, долговре­менным или кратковременным стрессом и неспособностью чело­века к эффективной психофизической саморегуляции в стрессовых для него обстоятельствах.

3) Процесс экологической психотерапии основан на понимании обратившегося за помощью человека в его целостном единстве. Это единство всегда, так или иначе, проявляет себя в психотерапевтическом процессе (и не только) через явно и неявно выражаемые потребности, желания, «сокровенные томления», мотивы - мотивационно-потребностную сферу личности в различных ее модальностях (телесно-двигательной, внутриорганной, эмоциональной, рационально-интеллектуальной, социальной, духовной и др.)[9].

4) Баланс между системным и феноменологическим подходом в экологической психотерапии психосоматических расстройств обеспечивается детальным исследованием мотивационно-потребностной сферы личности, проявляющейся в самых разных реакциях и являющейся основным предметом психотерапевтической работы, так как, судя по всему, именно в этой сфере личности потенциально заложена, а порой четко выражена функция естественной психофизической регенерации – самовосстановления организма и психики или натуральная психофизическая основа жизнедеятельности.

5) Эффективно организованный психотерапевтический, равно как терапевтический процесс вообще, как правило, всегда следует феноменальной естественной (экологической) логике самовосстановления целостности организма и психики, детальному ее изучению и деликатному отношению к ней, так как на сегодняшний день эта логика ни кем досконально не изучена, вероятно, ни кем пока и не может быть изучена, учитывая уникальные индивидуальные особенности каждого человека, особенности нарушения его психосоматического здоровья.

6) Естественная взаимосвязь функции естественной психофизической регенерации и «зоны ближайшего развития» - также один из основных предметов психотерапевтического процесса, формирующий целостный экологический подход к процессу выздоровления. Эта взаимосвязь, во многом, определяет логику экологической психотерапии, обеспечивая построение глубокого межличностного контакта между специалистом и его подопечным. В свою очередь, данный глубокий контакт, создающий эффект межличностного резонанса и синергии обуславливает процесс личностного развития - позитивные качественные изменения, как в состоянии здоровья заболевшего человека, так и в его жизненных стратегиях, мировоззрении, образе жизни.

7) Экологическая психотерапия – это всегда процесс минимизации искажающего влияния лич­ности специалиста (навязывание своего субъективного опыта, картины мира, интерпретаций и оценочных суждений) на личность и жизнь его подопечного, где психотерапевтическая технология (концепция) подчинена уникальной функции индивидуальной пси­хофизической регенерации организма, психики, подчинена уникальному про­цессу развития личности. Именно такой процесс, в итоге, помогает забо­левшему человеку научиться быть в гармонии со своей внутренней природой и индивидуальностью, познавая ее все глубже, а также с его природной и со­циальной средой обитания, вне которой человеческая жизнь невозможна.

8) Качественная психотерапия, по сути, это всегда работа и с психосоматическим нарушением разной степени выраженности и устойчивости (от ситуативного психосоматического дискомфорта до хронических органических нарушений соматической ткани), возникающим на фоне практически любой проблемной для человека, эмоционально заряженной ситуации и затрудняющим ее разрешение в связи с неразвитой его способностью к психофизической рефлексии и саморегуляции. Все это в совокупности явля­ется содержанием психотерапевтического процесса, эффективность которого во многом зависит от того, насколько умело специалист обходится с этим содержанием.

«Родословная» подхода и метода:

Культурно-исторический подход – (Л.С.Выготский) - «зона ближайшего развития», переход от натуральных функций к культурным и «осредствление», преодоление коллекционирующего характера психосоматических расстройств и систематизация научного опыта на основе «идеи-хозяина» (по Л.С.Выготскому). В теории и практике экологической психотерапии – Целостный экологический подход и «динамическая модель личности», овладение средствами психофизической саморегуляции, как развитие идей культурно-исторического подхода, техника «креативного переформулирования» («эстетическая реакция» по Л.С.Выготскому и М.М.Бахтину), как функциональный инструмент терапевта.

Гуманистический подход (К.Роджерс) – «психотерапия, как встреча», апелляция к здоровой части личности клиента, раскрытие личностного потенциала. В экологической психотерапии еще и возможность видеть и учитывать теневую «нездоровую» часть личности, уметь взаимодействовать с ней напрямую. Кроме этого, нахождение себя в профессии, своем деле, определение своей референтной группы, построение удовлетворяющих близких и семейных отношений.

Гештальт терапия (Ф.Перлз) и Процессуально-ориентированная психотерапия (А.Минделл) – важность того, что происходит «здесь-и-теперь» с чувствами, мыслями, телом, работа с «незавершенными гештальтами» на «границе контакта», концентрация на процессе взаимодействия, следование тому, что происходит и, одновременно, надситуативный анализ опыта. Вытекающие отсюда задачи экологической психотерапии – более точное, плотное и максимально полное восприятие происходящего в психотерапевтическом процессе, своевременное адекватное вербальное и невербальное его отражение психотерапевтом – явно и не явно выражаемых клиентом потребностей («сокровенных томлений»), соединение ситуативного процесса с надситуативным его анализом («мета-позиция»).

Соматическая психотерапия Биосинтез (Д.Боаделла) – интегративный холистический подход, в опоре на райхианскую телесно-ориентированную психотерапию, фундаментальную медицину (гистология), восточную и античную философию, интегративная «модель личности», исследование и терапия в опоре на принцип «гипо» и «гипер»  (Платон) различных психологических и физических особенностей личности, принцип необходимого и достаточного контейнирования и выражения чувств, «заземление», «центрирование» и «видение» - как ключевые механизмы адаптации на разных этапах развития. Дальнейшая разработка в теории экологической психотерапии интегративной «модели личности», исходя из онтогенеза телесно-двигательной, эмоциональной и умственной сфер личности, а также феноменологический подход к «норме» и «патологии». В практике экологической психотерапии - инициация психотерапевтической работы с «любого места», исходя из актуального клиентского запроса, психотерапевтический процесс, одновременно, как работа с «дельтой» между первичным запросом («симптомом») и глубинной проблемой («причиной» нарушения), индивидуальный подход к разработке терапевтических телесно-двигательных психотехник (креатив-методик) в процессе психотерапии.

Христианская метафизика (Святитель Лука, Антоний Сурожский). Понимание психотерапии, не только, как рационально организуемого процесса, но и как метафизического, его переживание, как мистического опыта, рационально не познаваемого. Например, наблюдение и сопровождение в процессе экологической психотерапии «непреднамеренной активизации жизненного поля» пациента - событий и людей, актуализирующихся на данном этапе его жизни, при глубоком переживании им эмоционально заряженных тем и трансформации своего отношения к ним.

Междисциплинарный холистический подход к изучению человека (Г.Бейтсон) - гибкая система «организм в своей окружающей среде», единство природы и разума, существование индивида в целостности и равновесии со средой, равновесие сознательных и бессознательных (искусство, религия и пр.) форм психической деятельности. В экологической психотерапии – применение «экологической», естественной природной логики устройства организма к «алгоритмизации» психотерапевтического процесса в опоре на разумную функцию психофизической регенерации и жизнеобеспечения, «самонавигация» в конструктивных отношениях с социальной и природной средой обитания, использование термина «экологический» в названии подхода (целостный экологический) и в названии психотерапевтического метода.

Феноменологический подход и «очевидность в познании» (Э.Гуссерль). Непосредственное чувственное созерцание опыта и его сущностной основы. Вытекающая отсюда сверхзадача экологической психотерапии - отношение ко всем феноменам психотерапевтического взаимодействия, как к тому что очень ценно и важно, с чем необходимо учиться конструктивно взаимодействовать для решения терапевтической задачи. «Видение», как взаимосвязанная задача непосредственного чувственного восприятия и как понимание сущности вещей, способность дифференцировать «что вредно, что полезно» для восстановления, поддержания здоровья, развития в конструктивном взаимодействии с окружающим миром и людьми.

Принципы врачевания (Гиппократ, Авиценна, Парацельс, Ганеман). «Лечить не болезнь, но больного», баланс между симптоматическим подходом к лечению и устранением причины болезни, опора на целительные силы природы, принципы гомеопатии - «подобное лечится подобным», «минимальное воздействие, вызывающее максимальный эффект».

Восточные, славянские и некоторые другие этнические телесно-двигательные и психопрактики.

 ........................................................................................................

[1] Здесь и далее по тексту термин «психофизический» обозначает «психологический» и «телесный» - взаимосвязь произвольных и непроизвольных психических функций с мышечной системой, внутренними органами и системами. Подобный термин применяется, например, в таком выражении, как «приемы психофизической саморегуляции» (человеческого организма и психики).

[2] Под естественными процессами регенерации понимается буквально самостоятельная биологическая способность организма справляться с теми или иными заболеваниями, травмами (подобно тому, как зарастает ссадина на коже, срастается поломанная кость и т.д.), а также понимается непроизвольная способность психики к самовосстановлению («время лечит душевные раны»). Задача специалиста понять, как устроена аутентичная функция регенерации обратившегося за помощью человека, каковы ее слабые и сильные стороны, искажения, при каких условиях эта функция активизируется, а при каких угасает, задача специалиста найти адекватные личности и организмическим особенностям клиента или пациента (если речь идет о стационарном лечении) способы самостоятельного поддержания и развития этой функции.

[3] Если говорить об индивидуальной работе, то подобная «психоло­гическая наркомания» может выражаться в неодолимом желании человека непременно получить от психолога, к примеру, совет «как жить?» или подтверждение своей правоты, своей исключительности, в потребности переложить ответственность за свои действия на других (это привычно, приятно и удобно).

[4] Идея опоры на ресурс клиента, его движение совместно с психотерапевтом в зоне своего ближайшего развития и поддержка механизмов саморазвития в опоре на идеи Л.С.Выготского, начиная с 2007 г. неоднократно обсуждалась в журналах КИП и КПиП (А.Б.Холмогорова, В.К.Зарецкий, Ю.В.Зарецкий, А.Ф.Копьев и др.). Там же обсуждались и идеи «субъектности» клиента, сотрудничества и диалога клиента и психотерапевта. Идея опоры на концепцию Л.С.Выготского в психотерапевтической практике была впервые обозначена автором статьи в психологическом сборнике «Психология целостного опыта» (В.В.Можайский, Симферополь, Таврида, 1998).

[5] Оба метода являются взаимосвязанными составляющими интег­рального метода «практика сопровождения» индивидуального и корпора­тивного клиента.

[6] Речь идёт о двух основных тенденциях на «рынке» психологичес­ких услуг — экстенсивном пути (применение всё большего количества отвлечённых от конкретного человека методов, приёмов, теорий, увеличе­ние скорости и количества подобных «внешних» профессиональных дей­ствий при уменьшении КПД) и пути интенсивном (попытке разобраться и понять человека с его актуальными проблемами и потребностями, т.е. уве­личение КПД при уменьшении скорости и количества «внешних» дей­ствий специалиста, опосредованных психотехническими приёмами).

[7] Здесь несколько схематично и по пунктам обозначены основные этапы естественного процесса экологической психотерапии. Все эти этапы вполне возможно еще более детализировать в различных нюансах и красках, как правило, закономерных с  точки зрения естественной психофизической регенерации организма и психики. Возможно, для этого потребовались бы и средства образно-художественного, метафорического описания ткани психотерапевтического процесса.

[8] С определенной долей вероятности можно утверждать, что именно подобное действие специалиста является универсальным интегрирующим инструментом работы и естественным образом инициирует более глубокий процесс изменений клиента, его самопонимания и начало выхода из болезненного состояния, проблемной ситуации. Данное терапевтическое действие в какой-то мере можно соотнести с понятием «эстетической реакции» по Л.С.Выготскому и М.М.Бахтину. Более детально подобное действие, в качестве непроизвольного и произвольно организуемого творческого акта рассмотрено в авторской монографии «Баллада о лекаре. Психотерапевтический фольклор» (В.Можайский, 2017). Тема «эстетической реакции» была осмыслена автором с практико-психологической точки зрения, благодаря семинарам, организованным на факультете психологии МГУ, Ю.И.Фроловым и А.М.Айламазьян.

[9] Феномены психической деятельности (восп­риятие, рациональное, образное мышление, картина мира, мировоззренческие установки, мотивация, намерения и целеполагание, автобиографическая память, коммуникативные способности, человеческая телесность, включая непроизвольные и произвольные движения и многие другие) по-прежнему, часто, отделены друг от друга - как модальностями психологической работы, в рамках которых специалист той или иной школы, направления пытается помочь разрешить проблемную ситуацию клиента, так и отдельными предметами этой работы. Человеческая личность «раскладывается» на отдельные составляющие и работа осуществляется непосредственно только с этой составляющей, при этом, все это, в известной мере, служит больше политическим, экономическим целям «школы», а не изучению данного конкретного человека, истории его заболевания и выздоровления или же является следствием профессиональной некомпетентности и непонимания того, с чем «специалист» имеет дело. Уже самим этим фактом, на методическом и даже методологическом уровне, отметается потенциальная возможность восстановления целостного и взаимосвязанного функционирования организма и психики. Естественная функция психофизической регенерации и развития последовательно и естественно проявляющая себя в психотерапевтическом процессе, объединяющая все эти модальности и дающая, таким образом, уникальные возможности восстановления целостного функционирования организма и психики (иногда достаточно динамичного), в лучшем случае, искажается, в худшем – игнорируется вообще, вопреки гиппократовскому принципу «лечить не болезнь, но больного». 

Владислав МОЖАЙСКИЙ